Forex | Рынок форекс
Основное Книги Статьи

Общие принципы FOREX

Психология финансов и трейдинга

Торговля на рынке Forex

Рефераты по Forex


  


Общие принципы FOREX

Статьи по форекс

Книги по форекс

Психология финансов и трейдинга

Торговля на рынке Forex



 

Rambler's Top100

 

 


Джордж Сорос. "Кризис мирового капитализма"


8. КАК ПРЕДОТВРАТИТЬ КРАХ

 

При каждом финансовом кризисе происходит переоценка ценностей. Однако в настоящее время круг обсуждаемых проблем сузился. Дискуссия крутится вокруг необходимости улучшить контроль за банками и обеспечить получение достаточных и достоверных данных по каждой стране. Ключевыми словами стали «прозрачность» и «информация». Горячо обсуждается вопрос, следует ли МВФ обнародовать его точку зрения на состояние дел в отдельных странах [33].

 

Иногда обсуждается также вопрос, следует ли регулировать деятельность хеджевых фондов и ограничить краткосрочное движение капиталов. Преобладающее представление о механизме функционирования финансовых рынков не претерпело изменений. Предполагается, что при наличии совершенной информации рынки сами позаботятся о себе; следовательно, основная задача — сделать доступной необходимую информацию и избежать вмешательства в рыночный механизм. Цель по-прежнему заключается в том, чтобы навязать рынку дисциплину.

 

Однако необходимо расширить рамки дискуссии. Пора признать, что нестабильность внутренне присуща финансовым рынкам. Навязывать рынкам дисциплину — значит навязывать им нестабильность, а какую степень нестабильности общество еще может выдержать? Дисциплину рынка следует дополнить еще одним видом дисциплины: поддержание стабильности на финансовых рынках должно быть открыто сформулировано в качестве цели государственной политики.

 

Попросту говоря, выбор, стоящий перед нами, сводится к следующему: станем ли мы регулировать мировые финансовые рынки в международном масштабе или предоставим каждой стране право защищать собственные интересы такими средствами — как это ей удастся. Второй путь, несомненно, приведет к краху гигантской циркулярной системы, которая известна под названием «мировой капитализм». Суверенные государства могут действовать как клапаны внутри этой системы. Они не могут противостоять притоку капитала, но они определенно противодействуют его оттоку, как только сочтут его присутствие постоянным.

Чрезвычайные меры

 

Наиболее настоятельная потребность — приостановить отток капитала. Это обеспечило бы сохранение лояльности периферии по отношению к мировой капиталистической системе, что в свою очередь успокоило бы финансовые рынки в центре и ослабило бы последующий спад. Целесообразно снизить процентные ставки в США, но уже недостаточно просто приостановить отток капитала с периферии. Следует непосредственно адресовать периферии ликвидные средства. И сделать это необходимо весьма срочно, поскольку Бразилия все еще страдает от бегства как иностранного, так и отечественного капитала и уже не может жить с заоблачными процентными ставками. Процентные ставки в Корее и Таиланде снизились, но рисковая премия по внешнему долгу во всех периферийных странах остается непомерно высокой.

 

В статье, опубликованной в Financial Times 31 декабря 1997 г. [34], я предложил создать Международную корпорацию страхования кредита. Предложение было преждевременным, так как обратное движение капитала еще не стало прочно утвердившейся тенденцией. Следует напомнить, что за корейским кризисом ликвидности в конце 1997 г. последовала ложная надежда, которая дожила до апреля 1998 г. Мое предложение тогда не возымело действия, но теперь наступил его черед.

 

Президент Клинтон и министр финансов Роберт Рубин высказались за необходимость создать фонд, который позволил бы странам периферии, проводящим разумную экономическую политику, вновь получить доступ к международным рынкам капитала. Они упомянули цифру в 150 млрд. дол., и, хотя они об этом не сказали, я полагаю, что они имели в виду финансировать этот фонд за счет нового выпуска специальных прав заимствования (SDR) [35]. Хотя их предложение не получило большой поддержки на ежегодном собрании МВФ в октябре 1998 г., я считаю, что это как раз то, что нужно. Гарантии ссуд можно было бы предоставить таким странам, как Корея, Таиланд и Бразилия, что немедленно успокоило бы международные финансовые рынки. Впрыскивание ликвидных средств в периферию, в соответствии с предложением США, позволило бы избежать снижения процентных ставок в центре, что обеспечило бы более удачный баланс в мировой экономике.

 

Как мы видели, программы МВФ в Таиланде и Корее не принесли ожидаемых результатов, поскольку они не предусматривали процедуры преобразования долга в капитал. Внешний баланс этих стран был восстановлен ценой резкого сокращения внутреннего спроса, однако финансовое положение банков и компаний продолжает ухудшаться. Судя по нынешнему состоянию дел, эти страны обречены на депрессию в течение продолжительного времени. Процедура преобразования долга в капитал помогла бы расчистить путь для подъема экономики страны, но одновременно заставила бы международных кредиторов согласиться на списание убытков. Они не захотят и не сумеют предоставить кредит, что сделает невозможным проведение этой процедуры — ведь для нее необходимо найти альтернативный источник международных кредитов. Вот здесь-то и пригодилась бы система международных гарантий кредита. Она существенно снизила бы стоимость заимствований и помогла бы соответствующим странам обеспечить более высокий уровень финансирования внутреннего спроса, чем в настоящее время. Это помогло бы не только соответствующим странам, но и мировой экономике в целом и стало бы настоящей наградой за принадлежность к мировой капиталистической системе, отбив охоту выходить из нее на малазийский манер.

 

Бразильский случай — более сложный. После того как Конгресс США неохотно одобрил предоставление дополнительного капитала, МВФ будет в состоянии предложить пакет спасительных мер для Бразилии. Чтобы они могли успокоить рынки, суммы должны быть достаточно весомыми: в качестве исходной цифры в официальных источниках называют 30 млрд. дол., которые должны быть дополнены обязательствами коммерческих банков сохранять их кредитные линии. Едва ли нужно добавлять, что Бразилии потребуется предпринять решительные меры для снижения бюджетного дефицита. Но и при этом существует реальная опасность того, что программа потерпит неудачу. Хотя в пакете мер может быть учтена потребность рефинансировать внешний долг Бразилии, эти меры тем не менее не способны обеспечить существенное снижение внутренних процентных ставок без того, чтобы остановить бегство капитала. При нынешнем уровне процентных ставок в 40% рефинансирование внутреннего долга увеличило бы бюджетный дефицит еще на 6%, а это перевесило бы любое возможное «затягивание поясов». Столь сложной ситуацию делает система гарантирования кредита — она не предназначена для рефинансирования внутреннего долга.

 

Тем не менее тот факт, что она позволит делать международные заимствования, окажет косвенное воздействие на процентные ставки внутри страны, а это, возможно, предопределит успех плана.

 

В настоящее время европейские центральные банки решительно противятся выпуску специальных прав заимствования (SDR), опасаясь инфляционных последствий. Сегодня SDR ограничены целями гарантирования займов, поэтому они не создадут дополнительных денег; если дело и дойдет до этого, то лишь для того, чтобы заполнить «дыру», образовавшуюся в результате дефолта. Если говорить откровенно, то сопротивление SDR основано на доктринерских соображениях. После выборов в Германии левоцентристские правительства находятся теперь у власти почти по всей Европе, а они, возможно, охотнее согласятся на систему гарантирования займов, особенно если от этого будет зависеть улучшение ситуации на важных экспортных рынках. Япония, вероятно, поддержит план, пока он касается Азии, а также Латинской Америки. Таким образом МВФ накопит опыт гарантирования займов, и впоследствии этот метод может получить институциональное оформление. Я полагаю, что это могло бы послужить краеугольным камнем для «новой архитектуры», о которой все говорят.

Долговременные реформы

 

Неудовлетворительный характер нынешней архитектуры стал совершенно очевиден в ходе мирового финансового кризиса, который возник в Таиланде. Один из ее недостатков — отсутствие адекватного международного органа надзора и регулирования. Банк для международных расчетов установил коэффициенты достаточности собственного капитала для международных коммерческих банков, но право надзора было оставлено за центральными банками соответствующих стран. Однако их деятельность оставляет желать много лучшего. Ограничимся одним примером: центральный банк Кореи потребовал регистрации всех ссуд со сроком более одного года. В результате большинство заимствований предоставляли на срок менее года, а центральный банк не имел никакого представления о сумме выданных кредитов. Согласно стандартам БМР, международные банки, ведущие дела с Кореей, освобождены от создания специальных резервов, поскольку Корея - член Международной организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Это позволяло банкам ссужать деньги Корее. Тот факт, что срок погашения большинства ссуд составлял менее года, затруднил борьбу с кризисом, когда он разразился.

 

Поведение центрального банка Индонезии представляется еще более сомнительным. В балансе банка имелась, например, статья, показывающая значительный «аванс частному сектору», который сводил на нет значительную часть помощи, полученной от Сингапура. Можно было догадаться, что аванс достался членам семьи Сухарто, которые вывезли доллары из Индонезии. Когда же возник кризис, в здании, где хранились документы, таинственным образом вспыхнул пожар.

 

МВФ не вправе глубоко вмешиваться во внутренние дела стран-членов, за исключением кризисных периодов, когда страна-член обращается к МВФ за содействием. Он вправе направлять специалистов и проводить консультации, но у него нет ни мандата, ни инструментов для вмешательства в обычное время. Его задача - управление кризисом, а не предупреждение кризиса, поэтому на этот раз ему похвастаться нечем. Я проанализировал недостатки в рецептах МВФ в предыдущих главах, сейчас же следует рассмотреть роль, которую МВФ сыграл в нездоровом расширении международного кредита. Это подводит нас ко второму крупному дефекту нынешней архитектуры финансовой системы - так называемой концепции «морального риска».

 

Программы МВФ позволили выручать кредиторов и тем самым провоцировали их безответственное поведение; это — серьезный фактор нестабильности международной финансовой системы. Как я пояснил выше, существует асимметрия в отношениях МВФ с кредиторами и должниками. МВФ навязывает условия должникам, но не кредиторам; условия займов позволяли странам-должникам справляться со своими обязательствами лучше, чем они могли бы это делать в противном случае. Такая практика косвенным образом помогала международным банкам и другим кредиторам.

 

Асимметрия сложилась в ходе международного долгового кризиса 80-х годов, и она проявилась достаточно отчетливо во время мексиканского кризиса 1994—1995 гг. В результате кризиса иностранные держатели tesobonos (мексиканские казначейские векселя, деноминированные в долларах) не пострадали, хотя доход на эти бумаги в момент их покупки сопровождался высокой степенью риска. Когда Мексика уже не могла платить, Министерство финансов США и МВФ вмешались и сняли инвесторов «с крючка». Аналогичная ситуация недавно возникла в России, но Министерство финансов США не посмело провести эффективную операцию по спасению из боязни, что его обвинят в спасении спекулянтов. Как я утверждал в эксперименте в режиме реального времени, США допустили ошибку, отказавшись действовать после того, как спекулянты были наказаны. Я рад отметить, что МВФ — способный ученик. В рамках своей 2,2-миллиардной программы для Украины он поставил новое условие: 80% украинских казначейских векселей следует «добровольно» переоформить в долгосрочные инструменты с длительными сроками выплаты дохода прежде, чем программа начнет действовать. Это приведет к серьезным убыткам для спекулянтов и неосмотрительных банков-кредиторов, так что речь идет о совершенно ином подходе, чем во время спасения Мексики в 1995 г.

 

Существует несколько причин, почему сложилась асимметрия в отношениях между МВФ, с одной стороны, и должниками и кредиторами, с другой. Основная задача МВФ - сохранить международную финансовую систему. Наказывать кредиторов во время кризиса значило бы нанести большой ущерб западным банкам и рисковать, поскольку возможен крах всей системы. Далее, МВФ нуждается в сотрудничестве со стороны коммерческих кредиторов, чтобы обеспечить успех своим программам, а банки знают, как воспользоваться этим обстоятельством. Международные монетарные власти не имеют достаточных ресурсов, чтобы выступать в качестве кредиторов последней инстанции. Когда разразился кризис, МВФ мог с ним справиться после восстановления доверия со стороны рынка. В ходе Азиатского кризиса некоторые первые программы потерпели неудачу только потому, что не удалось убедить рынки. Наконец, МВФ контролируется странами в центре капиталистической системы, и если бы МВФ наказал кредиторов, это противоречило бы национальным интересам акционеров, владеющих контрольным пакетом акций. Но чтобы система стала более стабильной, требуется именно такая акция: МВФ должен поставить свое вмешательство в зависимость от того, готовы ли кредиторы взять на себя долю убытков. МВФ навязывает условия стране, испытывающей трудности: ему следует также налагать обязательства на кредиторов, особенно если трудности вызваны частным сектором (что имело место в азиатских странах). На практике это означало бы, что МВФ не только соглашается с добровольной реорганизацией компаний, но и содействует ей. Процедуры банкротства будут приводиться в большее соответствие с практикой в передовых странах, что заставит банки брать на себя убытки.

 

Асимметрию в нынешних действиях МВФ, по моему мнению, исправить нельзя, если не ввести систему гарантирования займов или какой-нибудь другой метод стимулирования международного кредитования и инвестирования. Асимметрия (т.е. моральный риск) вызвала к жизни нездоровый международный инвестиционный бум; при отсутствии асимметрии будет крайне трудно обеспечить достаточные объемы международных инвестиций. Быстрое восстановление формирующихся рынков после мексиканского кризиса 1994 г. носит крайне обманчивый характер. Как мы видели, спасение иностранных держателей мексиканских tesobonos послужило окончательным подтверждением асимметрии; неудивительно, что поток капитала усилился, а кредиторы стали еще более неразборчивыми, чем когда-либо раньше. При новом порядке иностранные держатели мексиканских >tesobonos стали бы свидетелями того, что их ценные бумаги превращаются в долгосрочные государственные облигации, и более осторожно делали бы инвестиции в России и на Украине.

 

В идеальном случае МВФ следовало бы подождать, пока уляжется мировой финансовый кризис прежде, чем вводить какие-либо изменения в свой порядок работы. Но события помешали осуществлению этого варианта плана. Инвесторы и кредиторы понесли большие потери и толпами покидают периферию, создавая чрезвычайную ситуацию. Поэтому изменение действующей программы МВФ ничем сейчас не грозит, но позволяет многое выиграть.

 

Будет ли преобразован долг в капитал или нет? — Маловероятно, чтобы поток средств в страны периферии можно было восстановить без того, чтобы дать кредиторам, страдающим от уже понесенных и ожидаемых убытков, хоть какой-то стимул. Поэтому страховая система гарантирования кредитов должна превратиться в постоянный элемент деятельности МВФ. Это помогло бы значительно усовершенствовать архитектуру мировой финансовой системы. Политика кнута и пряника позволила бы избежать как пиршеств, так и голода в международных потоках капитала. Новый институт, который предположительно останется частью МВФ, будет четко гарантировать международные займы и кредиты в пределах некоторого лимита. Страны-заемщики должны будут предоставлять данные о всех заимствованиях, частных или государственных, застрахованных или не застрахованных. Это позволит властям установить потолок для сумм, которые они готовы страховать. В пределах этих сумм соответствующие страны получили бы доступ к международным рынкам капитала для получения кредитов прайм-рейт плюс скромная комиссия. Сверх этого лимита кредиты будут сопряжены с риском.

 

Предлагается устанавливать потолок с учетом макроэкономической и структурном политики соответствующей страны, а также общей экономической ситуации в мире. Новый институт будет в сущности функционировать как своего рода международный центральный банк. Он будет стремиться избегать любых эксцессов и получит в свое распоряжение мощный инструмент [36].

 

Самая сложная проблема заключается в том, как кредитные гарантии, предоставленные той или иной стране, будут распределяться среди заемщиков этой страны. Разрешить государству делать это — значит создать почву для злоупотреблений. Гарантии следует направлять через уполномоченные банки, которые будут конкурировать между собой. Банки должны подвергаться тщательному надзору, им следует запретить заниматься другими видами деятельности, которые могли бы привести к выдаче необоснованных ссуд и столкновению интересов. Банки должны располагать достаточными резервами в качестве страховки на случай непогашения конкретных ссуд. Короче, потребуется регулировать банки так же тщательно, как это сделали в США после краха банковской системы в период банковской паники 1933 г. На реорганизацию банковской системы и введение соответствующих правил регулирования потребуется время, однако даже простое сообщение о вводимой системе подействует успокаивающе на финансовые рынки, что даст время обдумать ситуацию более тщательно.

 

Некоторые специалисты усомнятся в том, можно ли вообще решить такую сложную задачу. И без того у МВФ масса противников среди рыночных фундаменталистов, которые выступают против любого вмешательства в функционирование рынка, особенно со стороны какой-либо международной организации. Если банки и участники финансового рынка, которые теперь извлекают пользу из асимметрии, перестанут поддерживать МВФ, маловероятно, чтобы Фонд мог выжить - даже в нынешнем неудовлетворительном виде. Потребуется изменить умонастроение — надо, чтобы правительства, парламенты и участники рынка осознали, что они зависят от выживания системы в целом. Вопрос в том — произойдет ли такой сдвиг в умонастроениях до или после краха системы.

Валютные режимы

 

Какой бы валютный режим ни был установлен, ему будут неизбежно присущи недостатки. Свободно колеблющимся валютным курсам внутренне присуща нестабильность в результате спекуляций с учетом тенденций на рынке; более того, нестабильность накапливается, так как со временем значение спекуляций на основе тенденции усиливается. Так же опасны режимы твердых обменных курсов, поскольку их обвал может иметь катастрофические последствия. Примером служит Азиатский кризис. Я часто сравниваю валютные соглашения с брачными договорами. Какой бы режим ни существовал, его противоположность выглядит более привлекательной.

 

Так что же теперь делать? Предпочтительнее было бы сохранить гибкие обменные курсы, но такая система затруднила бы привлечение капитала в страны периферии. В сочетании со страхованием ссуд это была бы разумная система. Альтернативой служит построение системы твердых обменных курсов, которая не может рухнуть.

 

В настоящее время в Европе проводится важнейший эксперимент: создание единой валюты. Он основан на убеждении, которое я разделяю, - в долгосрочном плане невозможно иметь единый рынок без общей валюты. Я считаю, однако, что конструкции евро присущи недостатки, поскольку в долгосрочном плане нельзя иметь общую валюту без единой фискальной политики, включая централизованный сбор или перераспределение налогов. Введение единой валюты стало результатом политического решения, поэтому его недостатки также можно будет устранить на основе политических решений.

 

Другой путь создания режима твердых обменных курсов, который почти не подвержен краху, состоит в введении валютного управления. Это — автоматический механизм, который позволяет выпускать в обращение и изымать из обращения местную валюту, если в валютное управление поступает или из него изымают равноценное количество резервной валюты. В качестве резервной валюты в Гонконге и Аргентине служит доллар США, в бывших французских колониях в Африке — французский франк, в Эстонии и Болгарии — немецкая марка. Идея валютного управления пользуется все большей поддержкой, поскольку этот режим срабатывал лучше, чем менее формальная привязка местной валюты. Но я отношусь к нему скептически, хотя и рекомендовал его для России в качестве последнего средства. При валютном управлении могут стать невыносимыми социальные издержки, поскольку в ходе кризиса нет предела росту процентных ставок. Недавний опыт показал, что даже самое прочное валютное управление не свободно от ошибок. Гонконг готов был заплатить цену, и он пользуется поддержкой китайского правительства, но Гонконг — особый случай; это — прежде всего финансовый центр, который в принципе мог бы существовать бесконечно долго и при завышенном курсе своей валюты. (Это произошло в Швейцарии.) Режим валютного управления сработал и в Аргентине во время кризиса «текилы» в 1995 г., но он небезопасен. Курс аргентинской валюты может оказаться перманентно завышенным в случае девальвации валюты у ее главного торгового партнера — Бразилии, и тогда валютное управление не сможет гарантировать выхода из положения. Аналогичная ситуация может сложиться в Гонконге, если в Китае произойдет девальвация [37].

 

С введением евро возникают три главных валютных блока. Япония сталкивается с особыми проблемами, а иена находится в состоянии динамического неравновесия, так что ее на время можно оставить в стороне. Остаются два валютных блока, фунт стерлингов продолжает неуверенно колебаться между евро и долларом, если только Великобритания не решит присоединиться к евро. В прошлом основные валютные блоки сталкивались между собой, вызывая крупные неурядицы на рынках акций и облигаций. Так, непосредственной причиной Азиатского кризиса было повышение курса доллара. Если начать анализ с более ранней даты, то валютные неурядицы восходят к краху на Уолл-стрит в 1987 г. Стремительный рост курса иены в 1995 г. также внес свою лепту, хотя и не вызвал настоящего краха. Потребность в координации политики теперь стала хорошо понятна и получила организационное оформление, однако вера в эффективность скоординированного вмешательства была поколеблена после радужного события - «Соглашения Плаза», когда страны «Большой пятерки» ( G 5) согласились сотрудничать в регулировании валютных курсов.

 

Пора снова вернуться к этому вопросу. Появление двух основных валютных банков создаст новую ситуацию. Соперничество между ними может оказаться губительным, однако наладить сотрудничество между двумя партнерами, очевидно, легче, чем между многими. Возможно, две главные валюты удастся даже привязать друг к другу формальным образом. Привязка устранила бы один из основных источников нестабильности в мировой капиталистической системе, но породила бы новые проблемы в координации политики.

 

Может ли такая координация быть эффективной? Поскольку я скептически отношусь к евро, то должен быть настроен еще более скептически по отношению к мировой валюте. Однако возможны варианты, не предусматривающие полной интеграции. К примеру, возможны почти неограниченные соглашения о свопах, когда каждая сторона гарантировала бы другую сторону от изменения обменного курса. Меня особенно привлекает идея использовать «твердое экю» в качестве альтернативы единой европейской валюты — идея, выдвинутая сэром Мишелем Батлером (Michael Butler), бывшим сотрудником Министерства финансов Великобритании. Он предложил установить валютную корзину, которая была бы прочнее любой из ее составляющих. Если бы какая-нибудь страна девальвировала свою валюту, ей следовало бы восполнить недостающее, образовавшееся из-за «дыры» в корзине. Возможно, две главные валюты можно было бы увязать примерно таким образом. Проблема присоединения Великобритании к евро возникла потому, что фунт стерлингов пляшет под другую мелодию, — не под ту, под которую пляшут континентальные валюты, он колеблется в большей мере в соответствии с долларом; поэтому было бы предпочтительнее предусмотреть трехстороннюю увязку.

Производные инструменты, свопы и спреды

 

Производные инструменты получают на основе теории эффективных рынков. Тот факт, что их используют настолько широко, казалось бы, означает, что теория эффективных рынков обоснована. Я с этим не согласен, но обязан проявлять осторожность при формулировании своего несогласия, поскольку, как упоминалось выше, я подробно не изучал теории эффективных рынков и не задумывался над тем, как строятся соответствующие показатели. Для меня бета, гамма, дельта это — просто буквы греческого алфавита.

 

Как я это понимаю, изменчивость можно измерить и от нее можно застраховаться путем уплаты премии на опцион. Те, кто берет на себя риск, продавая опционы, способны нейтрализовать риск или перестраховаться с помощью так называемого дельта-хеджирования. Это — сложная стратегия, но она сводится к довольно грубому методу ограничения риска. При этом продавец опциона выкупает обратно определенную часть соответствующей ценной бумаги, как только цена меняется в нежелательном для него направлении. К дельта-хеджированию прибегают обычно профессиональные участники рынка, которые получают прибыль за счет спреда между ценами продавца и покупателя и ограничивают свой риск с помощью именно этого метода.

 

При правильном применении такая стратегия должна была бы приносить прибыль в течение длительного времени, однако дельта-хеджирование означает автоматическое следование тенденции. Когда рынок развивается в определенном направлении, тот, кто хеджирует по правилам дельты, автоматически действует в этом же направлении, скупая при росте цены и продавая при ее понижении. Таким способом участники рынка перекладывают свой риск на рынок. Общее правило гласит, что рынок способен поглотить риск, так как различные участники действуют в разных направлениях. Крайне редко случается, что риски накапливаются на одной стороне рынка, и тогда дельта-хеджирование способно привести к разрыву в движении цен. В таких случаях теория эффективного рынка оказывается бессильной. Случается это настолько редко, что такие эксцессы не отбивают охоту от в общем-то прибыльного бизнеса, но если уж они наступают, то оказывают катастрофическое влияние на рынок.

 

Методика управления риском, принятая в торговых отделах коммерческих и инвестиционных банков, — такая же, как дельта-хеджирование. Установив лимит риска, трейдер тем самым вынужден уменьшить соответствующие позиции, когда цены складываются неблагоприятным образом. Это по сути добровольно взятый на себя приказ продавать после снижения цены до определенного уровня во избежание убытков; таким образом тенденция, которая первоначально вызвала снижение цены, только дополнительно усиливается. Последствия стали очевидны, когда фонд Long-Term Capital Management начал испытывать трудности.

 

Поведение, основанное на следовании тенденции вообще и практике дельта-хеджирования в частности, ведет к усилению неустойчивости рынка, однако участники рынка выигрывают, поскольку они могут взимать более высокую премию на опционы, а покупатели опционов — не вправе жаловаться, если более высокая премия оправдана большей неустойчивостью рынка. Возможно, это сопряжено со скрытыми издержками для общества, но эти издержки скрыты очень надежно. Как заявил бывший председатель Федеральной резервной системы Пол Фолкер (Paul Volcker), все жалуются на неустойчивость валютных рынков, но никто ничего не делает, так как общественность не может жаловаться, а участники рынка операций с производными ценными бумагами делают на них прибыль — создавая неустойчивость и продавая риск против нее.

 

Производные инструменты постоянно усложняются, а некоторые из них связаны с более значительным риском вызвать «перерыв» в движении цен. В 1987 г. крах на фондовом рынке был более глубоким из-за широкого использования метода дельта-хеджирования, выступавшего тогда под названием страхования портфеля. Те, кто прибегал к страхованию, оказывались больше вовлечены в дела рынка, чем в ситуации, когда они к нему не прибегали. Когда спад на рынке привел в действие механизмы страхования, внезапный подъем продаж создал эффект «прерывания» плавного снижения цен. Чтобы предупредить повторение такой ситуации, регулирующие органы предусмотрели так называемые «предохранители» — временную приостановку операций на рынке — что подрывает уверенность в плавном движении цен, на котором как раз и основан метод дельта-хеджирования.

 

Аналогичного рода производные инструменты широко используются на валютном рынке, однако ничего не было сделано, чтобы положить конец такой практике. Например, опционы «нокаут» аннулируются в случае, когда цены достигли некоего предела, в результате покупатель опциона остается без страхования. Опционы «нокаут» пользовались большой популярностью среди японских экспортеров, поскольку они намного выгоднее обычных опционов. Когда в 1995 г. все они были аннулированы, началась паника, в результате которой курс иены в течение нескольких недель изменился со 100 до ниже 80 за доллар. Несбалансированные опционные позиции временами приводили и к другим серьезным и на вид неоправданным колебаниям валютных курсов. Ситуация настоятельно требует регулирования или по меньшей мере надзора, но, как заметил Фолкер, общественность настойчиво его не требовала.

 

Вообще говоря, никаких ограничений по марже для операций с производными бумагами, свопами и форвардными сделками не предусмотрено, за исключением случаев, когда их осуществляют на зарегистрированных биржах. Банки и инвестиционные фонды в качестве участников рынка могут показывать эти статьи за балансом. Такого рода инструменты получили развитие в период, когда люди верили в эффективные рынки, разумные ожидания и способность финансовых рынков к саморегулированию. В отличие от этого требования к марже при покупках ценных бумаг восходят к прошлым временам. Если мое утверждение справедливо и некоторые из недавно изобретенных финансовых инструментов и методов торговли основаны на принципиально несостоятельной теории финансовых рынков, то отсутствие требований к марже может означать серьезный системный риск.

 

Нам следует принципиально пересмотреть наше отношение к финансовым нововведениям. Новшества считаются одним из основных преимуществ свободных рынков, но поскольку финансовым рынкам внутренне присуща нестабильность, финансовые нововведения способны усилить ее. К финансовым нововведениям следует подходить иначе, чем к усовершенствованным мышеловкам и другим изобретениям. Это потребует серьезных изменений, поскольку финансовые рынки привлекают к себе лучшие умы, а сочетание возможностей компьютера и эффективной теории рынка стимулирует рост новых финансовых инструментов и новых видов арбитража. Связанные с ними опасности для финансовой системы были проигнорированы, так как считалось, что рынкам присуще свойство саморегулирования, но это — иллюзия. Новаторские инструменты и методы должным образом не были продуманы и поняты регулирующими органами и практиками, поэтому они представляют угрозу для стабильности.

 

Возможно, производные и другие искусственные финансовые инструменты следовало бы лицензировать, как и новые выпуски ценных бумаг, которые регистрируют в Комиссии по ценным бумагам и биржам. Идея о том, что творческая энергия новаторов требует ограничений, навязываемых настырными бюрократами, многим придется не по нутру, но именно это я и предлагаю. Нововведения сулят интеллектуальное удовлетворение и прибыль новаторам, но предпочтение следует отдать поддержанию стабильности или, точнее, предупреждению эксцессов.

 

Кризис в России вскрыл некоторые из системных рисков, Крах Long-Term Capital Management — хеджевого фонда, который первым использовал метод управления рисками на основе теории эффективных рынков, продемонстрировал несостоятельность этой теории. Тот факт, что операцию спасения должна была возглавить Федеральная резервная система, свидетельствует о существовании системного кризиса. Сумма баланса Long-Term Capital Management составляла свыше 100 млрд. дол. при собственном капитале менее 5 млрд. дол. Кроме того, у него на забалансовых счетах числились обязательства на сумму свыше 1 трлн. дол. Потрясения на российском рынке привели к сокращению собственного капитала к моменту начала спасательной операции до 600 млн. дол. Если бы фонду позволили обанкротиться, его контрагенты понесли бы миллиардные убытки, особенно если учесть, что на их счетах фигурировали аналогичные позиции. Под нажимом Федеральной резервной   системы контрагенты объединились и внесли в терпящую бедствие компанию дополнительный капитал, чтобы обеспечить более плавное скольжение вниз. ФРС сделала то, что от нее ждали: предупредила крах системы. Когда минует чрезвычайная ситуация, систему необходимо будет реформировать. Реформа может быть поверхностной, как это произошло после обвала на фондовом рынке в 1987 г., когда ввели так называемые «предохранители», или быть более глубокой. Едва ли нужно повторять, что я предпочитаю более глубокое переосмысление ситуации, так как считаю, что наши нынешние оценки финансовых рынков базируются на ложной теории.              

Хеджевые фонды

 

После операции по спасению Long-Term Capital Management   ведется много разговоров о регулировании хеджевых фондов. Я полагаю, что дискуссия идет принципиально в неверном направлении. Ведь не только хеджевые фонды прибегают к заемным средствам (левереджу); основными игроками на поле производных финансовых инструментов и свопов выступают торговые отделы коммерческих и инвестиционных банков. Большинство хеджевых фондов не работают на этих рынках. К примеру, Soros Fund Management вообще не занимается соответствующими операциями. Мы очень аккуратно используем производные инструменты и работаем со значительно более низким уровнем левереджа. Long-Term Capital Management был в каком-то смысле исключением: это по сути был торговый отдел инвестиционного банка Salomon Brothers, преобразованный в самостоятельную единицу. Когда он добился успеха, стали появляться подражатели. Но и в этом случае хеджевые фонды в целом не могут сравниться по масштабам с торговыми отделами банков и брокеров, а ведь именно угроза, которую Long-Term Capital Management представлял для этих институтов, побудила Федеральный резервный банк Нью-Йорка вмешаться. Правильным решением было бы установление требований к марже и так называемых «стрижек» применительно к сделкам с производными инструментами и свопами, а также к другим забалансовым статьям. Такие же правила можно было бы распространить в равной мере на банки и их клиентов, а также на хеджевые фонды.

 

Я не защищаю хеджевые фонды. Я считаю, что они требуют регулирования, как и прочие инвестиционные фонды. Их трудно регулировать, поскольку многие из них являются оффшорными, но при условии сотрудничества между регулирующими инстанциями эти трудности нельзя считать непреодолимыми. Важно, чтобы правила в равной степени распространялись на все учреждения.

Контроль за движением капитала

 

Уже стало символом веры утверждение, что контроль за движением капитала следует упразднить, а финансовые рынки стран, включая банковское дело, должны быть открыты для международной конкуренции. МВФ предложил даже изменить свой устав, чтобы названные цели получили более четкое признание. Однако Азиатский кризис заставляет нас призадуматься. Страны с закрытыми финансовыми рынками лучше справились со штормом по сравнению со странами с открытыми рынками. Индия пострадала меньше других стран Юго-Восточной Азии, Китай оказался более защищенным, чем Корея.

 

Иметь открытые рынки весьма желательно не только по экономическим, но и по политическим причинам. Контроль над капиталом служит питательной почвой для уклонений, коррупции и злоупотребления властью. Закрытая экономика -это угроза свободе. Махатир вслед за закрытием рынков капитала в Малайзии приступил к политическим репрессиям.

 

К сожалению, международные финансовые рынки нестабильны. Когда финансовые рынки страны полностью открыты и подвержены капризам международных финансовых рынков, это способно вызвать такую нестабильность, которую страна, зависящая от иностранного капитала, выдержать не в состоянии. Поэтому какая-то форма контроля над капиталом, возможно, предпочтительнее нестабильности, даже если она не будет лучшей политикой в идеально устроенном мире.

 

Задача заключается в том, чтобы сделать международные финансовые рынки стабильными настолько, чтобы контроль над капиталом стал ненужным. Система страхования кредита могла бы помочь решить указанную задачу.

 

Допуск иностранных банков на отечественные рынки — это совсем другое дело. Скорее всего, они снимут сливки с оптового рынка, где обладают конкурентными преимуществами, а менее прибыльный розничный бизнес будет обслуживаться плохо. Они, вероятно, окажутся также менее постоянными, чем отечественные банки. Сказанное относится и к центру, и к периферии. После российского кризиса первыми закрыли свои кредитные линии в США европейские банки. Появление испанских рынков после 1995 г. было весьма благотворным для Латинской Америки, но пока неясно, какие вложения смогут сделать эти банки в Латинской Америке после того, как акционеры накажут их за такие рискованные действия. Заслуживает всяческого внимания образование внутреннего источника капитала такого типа, как в Чили, где созданы частные пенсионные фонды.

 

Сами по себе краткосрочные переливы капитала, похоже, приносят больше вреда, чем пользы. Как показал Азиатский кризис, для принимающей страны крайне рискованно разрешать использовать краткосрочные поступления капитала для долгосрочных целей. Разумная политика при этом заключается в стерилизации притока капитала. Обычно это делают путем накопления резервов, это — дорогостоящая затея, но она способна привлечь дополнительные потоки. В Чили изобрели более удачный способ: здесь предусмотрели резервные требования в отношении краткосрочных поступлений капитала. Ирония заключается в том, что сейчас здесь происходит демонтаж этой системы как раз с целью привлечения капитала.

 

Сохранение открытых рынков можно оправдать прежде всего в том случае, если оно способствует свободному притоку капитала в долгосрочные инструменты — вроде акций и облигаций. Когда направление потока меняется, политика сохранения открытых рынков лишается этого оправдания. Суверенные государства могут выступать в качестве клапанов: допуская приток, но препятствуя оттоку капитала. Крайне важно убедить страны периферии не поворачиваться спиной к мировой системе, как это сделала Малайзия. Для этого МВФ и другим институтам, возможно, придется признать необходимость определенного регулирования потоков капитала. Существуют тонкие способы помешать спекуляции валютой, которые нельзя расценивать как контроль за движением капитала. От банков можно потребовать сообщать об их валютных позициях как для собственных, так и для клиентских нужд и, при необходимости, устанавливать лимиты по таким позициям. Такого рода методы могут оказаться довольно эффективными. К примеру, во время валютных неурядиц в Европе в 1992 г. в Soros Fund Management сочли практически невозможным осуществить «короткую» продажу ирландского фунта, хотя были убеждены, что он будет девальвирован. Национальные центральные банки ограничены тем, что они вправе осуществлять контроль только над банками своей страны, но если законность определенного контроля получит признание, станет возможным значительно более тесное сотрудничество между национальными центральными банками. На мировых рынках появилась бы возможность ограничить спекуляцию и не создавать негативных последствий контроля за движением капитала.

 

Это — почти предел, до которого я готов идти, предлагая свои решения. Возможно, я уже зашел слишком далеко. Единственное, к чему я стремился, это вызвать дискуссию, которая могла бы привести к надлежащим реформам. Постоянных и всеобъемлющих решений просто нет; следует постоянно ожидать возникновения новых проблем. Однако определенно лишь одно: финансовым рынкам внутренне присуща нестабильность; они нуждаются в надзоре и регулировании. Вопрос стоит так: достаточно ли у нас мудрости, чтобы укрепить международные финансовые власти или мы предоставим странам самим позаботиться о себе? В последнем случае не следует удивляться распространению контроля над капиталом.

 

Но кто это «мы»? Где это мировое сообщество, которое соответствует мировой экономике? Эти вопросы я рассматриваю в следующей главе.


  • [33] Моя позиция по этому вопросу изложена в главе 1.
  •  
  • [34] «Avoiding a breakdown: Asia's crisis demands a rethink of international regulation», Financial Times (London), December 31, 1997 («Как избежать краха: Азиатский кризис требует переосмысления международного регулирования»).
  •  
  • [35] Специальные права заимствования целесообразно рассматривать в качестве искусственных денег, предоставленных в распоряжение МВФ его членами.
  •  
  • [36] Приведенные мною доводы не так уж новы. Первоначально основатели Бреттон-Вудсских институтов предусмотрели роль Всемирного банка в качестве «гаранта» ценных бумаг, выпущенных развивающимися странами или для эмитентов развивающейся страны. См. Edward S. Mason and Robert E. Asher, The World Bank since Bretton Woods. Washington, DC: The Brooking Institution, 1973.
  •  
  • [37] Главная проблема при валютном управлении - как выйти из режима, когда он перестанет работать. Чтобы закрепить его статус, валютное управление обычно вводят законодательным путем, а законы меняются медленно. Что же происходит во время обсуждения закона? Возможен «набег» на валюту. Разумеется, и здесь существует решение: отменить валютное управление со следующего дня в нарушение закона. Но после этого все режимы валютного управления лишаются былого доверия.

 

ДАЛЬШЕ >> 9. Навстречу открытому обществу



FOREX.YAXY.RU © 2000-2009

[forex] [forex club] [forex скачать] [рынок forex] [торговые forex] [прогнозы forex] [стратегии forex] [торговля forex] [обучение  forex] [работа forex] [forex сигналы] [forex аналитика] [forex новости] [книги forex] [forex индикаторы] [управление forex] [fорекс forex] [forex trader]

Рынок форекс