Читатель, будь ты мистиком, или прорицателей, или посвященным в тайны заклятий, вещих снов, гаданий при помощи волшебной чаши и хрустального шара, и загляни в их загадочные глубины, ты бы увидел цепь событий, ожидающих ту чету, которая сейчас, казалось бы, спешит навстречу новой и радостной жизни. В пару колдовского котла, в мерцании сияющего хрусталя тебе открылись бы города, города, города; мир дворцов, выездов, драгоценностей, красоты; огромный город, ввергнутый в бедствие по воле одного человека; великое государство, негодующее на силу, которую оно не в состоянии побороть; громадные залы, увешанные бесценными полотнами величайших мастеров; дворец, по великолепию не имеющий себе равных; все человечество, время от времени с удивлением произносящее одно имя.

И горе, горе, горе!

Три ведьмы, что приветствовали Макбета в грозу на пустыре, завидев Каупервуда, могли бы сказать:

— Привет тебе, властелин гигантской сети железных дорог! Привет тебе, Фрэнк Каупервуд, строитель великолепнейшего из дворцов! Привет тебе, Фрэнк Каупервуд, покровитель искусств, обладатель несметных богатств! Ты будешь прославлен в веках!

Но вещие сестры солгали бы, ибо к славе его примешался прах от плодов Мертвого моря — разум, неспособный возгореться желанием, насытиться великолепием; сердце, давно уже утомленное житейской многоопытностью, душа, холодная, как месяц в безветренную ночь.

Эйлин же они, как Макдуффу, могли бы посулить много тревог, много надежд, рассыпавшихся прахом. Иметь и не иметь! Среди богатства и роскоши тоска необладания. Блестящее общество, которое на мгновение раскрыло перед ней свои двери, чтобы тотчас же отвергнуть ее, Любовь, облетевшая, как одуванчик, и угасшая во мраке!

— Привет тебе, Фрэнк Каупервуд, безвластный властелин, князь призрачного царства! Действительность для тебя — лишь утрата иллюзий.

Так могли бы вещать ведьмы; им вторили бы видения, возникающие в пару колдовского котла. И все это было бы правдой.

Любой разумный человек из такого начала не вычитает иного конца.